Проклятый вопрос

Савостьянова М. Копылова Л. Новикова Л. Проклятый вопрос Интерьер + дизайн 2003 №1. C. 56-60



Как нам не забыть русскую жизнь? Музейщики вспоминают русский быт, архитекторы от модернизируют, то хоронят русскую избу, а Катерина фон гечмен Вальдек предлагает опыт консервации старых интерьеров.

Катерина фон Гичмен-Вальдек

Австрийская баронесса русского происхождения, продюсер мюзиклов "Метро" и "Нотр Дам де Пари". Родственница писателя Леонида Андреева и знаменитого петербургского архитектора А. Оля, внучка известного русского виолончелиста. Выросла в окружении старинной мебели и предметов искусства, привезенных в 30-е годы бабушкой из Парижа. Ей принадлежит одна из самых крупных коллекций старинной русской мебели, самые знаменитые московские квартиры и особняк, в подвале которого М. Булгаков когда-то поселил своего Мастера...



Трансформация вкуса. Мне кажется, стиль русской усадьбы XIX века и русская неоклассика начала XX скоро будут востребованы. Современные минималистичные интерьеры слишком холодны и умозрительны. Возможно, они годятся для молодых людей, не обремененных семьей, но детей в этих интерьерах воспитывать нельзя. То есть теоретически можно, но не очень понятно, какими они вырастут. Наша страна приближается к цивилизации, а значит, постепенно возобладают европейские вкусы. В Европе всем уже ясно, что для жизни сочетание современного стиля и антиквариата — оптимальное. Ничего лучшего никто пока не придумал. Здесь в России за последние три-четыре года наметилась правильная тенденция. Людям становится неловко смотреть на собственные отремонтированные квартиры СО стенами из гипсокартона. Стиль пятизвездочных гостиниц в Арабских Эмиратах постепенно перестает волновать соотечественников. Десять лет назад был страшный период, когда люди врывались в квартиры, рушили все подряд, не разобравшись что к чему, выкидывали старинные двери, паркет, сбивали лепнину И делали Интерьеры, достойные дешевого офиса, со В«звезднымВ» небом, низкими подвесными потолками и пластиковыми стеклопакетами. Будем надеяться, что этот период уже прошел. Одна моя приятельница-декоратор недавно получила заказ. Задача была сформулирована изумительно: В«Сделайте богато, но чтобы не смеялисьВ». По-моему, это прекрасно. Значит, заказчики уже Начинают понимать, что над их квартирами можно смеяться.



Загородные имения. С загородными домами ситуация схожая. На мой взгляд, то, что очертя голову люди понастроили в Подмосковье, можно только сносить. Мой муж каждый раз, когда мы проезжаем по Рублевскому шоссе, так комментирует результаты новорусского строительства: В«Здесь можно помочь только бульдозером. Архитекторы бессильныВ». Старые русские вещи помогают корректировать вкус. У меня есть друзья, которые, уже достроив В«коробкуВ» на Рублевке, начали покупать старую мебель и вдруг поняли, что внести антиквариат в этот В«домВ» Просто невозможно. Надо отдать им должное, у них хватило духу разрушить до основания почти готовый трехэтажный особняк вместе с гаражами. Сейчас на его месте вырыт котлован и начато строительство русской усадьбы. Они нашли архитектора, который спроектировал им дом, достойный антикварной мебели: настоящий неоклассический особняк, строгий, красивый, умный. Это вовсе не значит, что все должны жить в квартирах а-ля XIX век и строить себе русские усадьбы. Каждый выбирает то, что ему по вкусу. Я предпочитаю строительство, при котором через какое-то время становится непонятно, когда этот дом был построен, и кажется, что он стоял здесь всегда. Временная завуалированность, на мой взгляд, элемент хорошего вкуса.



Идеальный русский дом. Абсолютный восторг у меня вызвал загородный дом моего приятеля, человека из семьи с традициями, коллекционера старого искусства и эрудита. Его дача — типичный господский деревянный дом с мезонином, однако выложенный из бруса 20 x 20 с фацетом, цвета натурального дерева. Все детали декора выкрашены в белый цвет: белые балясины, белые колонны, белые наличники. В доме стоит и усадебная и дворцовая мебель, и русская и европейская. Я не была уверена, что антикварная мебель будет хорошо смотреться на фоне открытого дерева. Но сочетание получилось изумительным. Дом этот не изба, не вилла, не дворец, а просто загородная усадьба. Поэтому дворцовая мебель на фоне некрашеного дерева выглядит правильно и красиво. С точки зрения вкуса и стиля этот дом, на мой взгляд, идеален. Именно такой будет и моя собственная дача.



Старые московские квартиры. Вся прелесть старых московских квартир в аутентичности. Есть великолепные профессорские квартиры в доходных домах. Их планировка узнаваемая, типичная. Более того, встречаются доходные дома, в которых квартиры решены по принципу особняков: не коридоры, а широкие вестибюли, большие просторные залы, входы декорированы колоннами. Хороший пример — знаменитый дом двадцать на Поварской. В нем каждая квартира по планировке напоминает одноэтажный особняк. И не случайно. Ведь дом на Поварской был построен, чтобы затмить славу знаменитого дома страхового общества В«РоссияВ», на тот момент самого роскошного в Москве.

Все квартиры моей семьи я стараюсь восстановить в первозданном виде. Одна из квартир находится в бывшем доходном доме Плевако и целиком решена в модерне. В нашем доме на Знаменке атмосферу XIX века удалось выдержать в целом здании. Жильцов там немного, несколько семей. Все люди одного круга, с определенным вкусом. Мы договорились, что никто ничего менять не будет: у всех остался старый паркет, даже в подъезде стоит исключительно антикварная мебель.



Радикальный подход. Я убеждена, что надо стараться сохранить старый паркет во что бы то ни стало. Почему мы не выковыриваем старые бриллианты из украшений и не вставляем туда новые? Почему не переделываем старые часы? Не плавим их корпуса и не льем из них современные, по форме популярных моделей Carder? Почему мы не выкидываем старые картины из музеев? Так почему же мы меняем паркет? Возможно, у меня взгляд радикальный и непопулярный, но я считаю: если вы хотите иметь современный интерьер — пожалуйста, куролесьте в новом строительстве. Если хотите гипсокартон и гладкие стены без трещин, покупайте квартиры в Бутово. Но не надо уродовать старые московские дома! Семья Висконти, друзья моего мужа, живет в замке XVI века. Там неровные растрескавшиеся стены, там масса нереставрированной мебели, и поцарапанный каменный пол. И никому в голову не приходит это ремонтировать. Посмотрите, как отреставрирован наш Кремль. Может быть, кто-то хочет так жить? У меня обновленный Кремль вызывает тоску и депрессию. Традиции не нуждаются в замене на новые, В«лучшиеВ». Обидно менять историю на пластиковую жизнь без царапин и трещин...



Охотники за паркетом. Когда люди меняют старый паркет на новый модный дощатый пол или мрамор, я еще могу понять: смена концепции; хотя в старых столичных домах, на мой взгляд, и это — глупость. Но когда выкидывают роскошный наборный паркет и кладут на его место точно такой же, только новый, это показатель отсутствия вкуса или недостатка культуры, а скорее, и того и другого. Во всех европейских столицах, в Париже, в Лондоне, в Вене, где много старого В«жилого фондаВ», никто никогда паркет не меняет. Более того, паркет, случайно оставшийся от разрушавшихся домов или от замков, продают антиквары, и люди ищут его, караулят, выменивают, покупают. Во всех странах, где есть традиции, понимание культуры и быта, все старое имеет ценность! В Австрии идет настоящая охота за старым деревом. Если кто-то разбирает горные домики и даже стойла трехсотлетней давности, то старые бревна продаются за безумные деньги. Ими декорируют жилье, из старого дерева делают роскошные балки, и даже строят новые дома. В Тироле, например, продают за безумные деньги старые крестьянские избы. Их покупают богатые люди, перевозят к себе в имения и там собирают снова.



Национальная привычка разрушать. Мы отличились много раз. Только специалисты знают, где, что и сколько массово разрушалось и вывозилось после 1917 года. Многое погибло во время революции, во время Второй мировой войны, а то, что уцелело, по большей части оказалось на помойке в 50-60-е годы: тогда антиквариат с упоением выкидывали и меняли на полированную гедеэровскую мебель. Слава Богу, тогда уже были коллекционеры, понимавшие ценность старинной мебели, — в начале 60-х очень многие предметы поменяли владельцев. Сейчас ситуация похожая. Я бегаю по этажам в своих московских домах и собираю все, что выбрасывают любители В«современного дизайнаВ»: старые двери, дверные ручки, оконные шпингалеты, паркет. Все то, что в цивилизованных странах продается на блошиных рынках и в специальных антикварных магазинах. И стоит очень недешево. А у нас на В«блошкуВ» идти бесполезно. Там вы ничего не найдете. Например, чтобы купить много метров дубового старинного паркета, нужно специально его заказывать, искать дилера. Кроме того, почти во всех европейских странах можно заказать новый паркет из старого дерева, и стоить такой паркет будет дороже, чем современный.



Казусы антикварной Москвы. Московский рынок старинных вещей очень странный. По большому счету, для 12-миллионного города антикварного мебельного предложения просто нет. У нас почти ничего не осталось. Все испортила национальная привычка начинать жизнь с белого листа. Появление любых мало-мальски ценных предметов отслеживается всеми московскими коллекционерами. В основном люди, собирающие старую русскую мебель, хорошо знают мебель друг друга. Предметы нельзя спокойно перепродать. Доходит до смешного. У меня однажды пытались украсть комод. Реставраторы решили продать другому коллекционеру предмет, который я дала им привести в порядок. На радостях он позвонил своему знакомому дилеру и описал комод, который ему предлагают. Тот сразу узнал мою вещь и перезвонил мне в надежде купить комод себе, напрямую, В«смешавВ» продавцам все карты. Процесс собирательства происходит у всех на глазах. Все знают, что кто купил, и годами выманивают вещи друг у друга.



Лучшее в русской мебели. Мебель — предмет искусства, поэтому объяснить, в чем, например, прелесть русской мебели конца XVIII—начала XIX века, невозможно, как невозможно точно сказать, почему нравится тот поэт, а не другой. Это вопрос метафизический. Например, я очень люблю русские вещи с эгломизе. Вставки из стекла, на которое с обратной стороны нанесен рисунок и золочение, — особая, редкая техника, названная по имени изобретателя француза Гломи, украшавшая мебель конца XVIII века. На самом деле эгломизе встречалось и в начале XVIII века, но считается, что ее изобрел именно он. Как правило, подобный декор использовали в предметах из красного дерева, часто отделанных латунью. Сначала эту мебель заказывали во Франции, но с открытием в России мастерских Майера и Орта она стала производиться и у нас. В середине XIX века таких вещей уже не было. Мода прошла, потом и техника была забыта.



Русский модерн. Люблю русский модерн. Настоящий, до 1910 года, без влияний ар деко. Просто очарована этим стилем, хотя в свое время он считался безвкусицей и кичем. Как вы думаете, почему новые русские начали увлекаться именно модерном? Мне кажется, потому что он необыкновенно красив и его легко опознать. Чтобы отличить классицизм от повторов XIX века, надо разбираться в стилях, копаться в специальной литературе и иметь наметанный глаз. А модерн виден сразу. Его ни с чем не перепутаешь.

Европейцы немножко стеснялись модерна и не очень в нем развернулись. А Россию мода захлестнула В«с головойВ», и она отдалась ей со страстью. Предметы эпохи модерна, которые были созданы в России, — удивительные. Единственное декоративно-прикладное искусство, которое я покупаю, — это модерн. Я совершенно равнодушна к бронзе, к серебру, но трясусь от восторга при виде модерновых ламп, рамок и всей этой интерьерной мелочовки. Красота их линий вызывает у меня просто физический восторг. Нигде в мире нет таких образцов модерна в архитектуре, как в Москве. Вена считается городом модерна, но там он подавлен ар деко. В обыкновенных доходных домах, простых домах для жизни такого зашкального кудрявого модерна, как в России, нет. Европейские архитекторы, скорее всего, постеснялись бы разгуляться так, как позволял себе Шехтель. Ну где в Европе можно представить себе интерьер, похожий на дом Рябушинского? Это ведь неприличная декоративность. И полный восторг. Только Россия позволяла себе так гулять в модерне.

Вообще привлекательность стиля — вещь необыкновенно субъективная. Каждый волен выбирать, что ему нравится. Вопрос в том, как работать с выбранным стилем: осмысленно или по-нуворишески. Нувориши во всем мире одинаковы: хотят, чтобы блестело и выглядело богато.



Следы времени. В течение последних лет вещи для меня реставрируют одни и те же люди. В России замечательная реставрационная школа. Как ни странно, в Авс&